Приятное чтиво на вечер

У последней границы

— Я понимаю только одно: я рад видеть вас здесь. Я еще больше рад вам сейчас, чем
вчера, чем сегодня утром или час тому назад.
Мэри Стэндиш опустила голову. Яркий дневной свет заиграл в ее волосах. Длинные
опущенные книзу ресницы внезапно затрепетали. Она быстро перевела дыхание и опустила
руки на колени.
— Вы ничего не будете иметь против, если я попрошу вас рассказать мне вашу историю с
Джоном Грэйхамом? — тихо спросила она. — Я немного уже знаю, но мне кажется, что все
будет проще, если я услышу сейчас от вас подробности.
Алан встал и посмотрел на нее, на ее волосы, в которых играли блики света. Женщина не
изменила своей позы и ждала, пока он заговорит. Она подняла глаза, и их выражение как бы
повторило уже заданный вопрос. В Алане нарастало желание поговорить с ней так, как он
никогда не говорил ни с одним человеческим существом, открыть перед ней, перед ней одной,
все, что многие годы скрывалось в его душе. Она казалась ему такой прелестной! Ее
миловидное лицо светилось пониманием. Он тихо рассмеялся каким-то странным сдержанным
смехом и чуть было не протянул к ней руки.
— Мне кажется, что я знаю, как отец любил мою мать, но я не могу заставить вас
почувствовать это, я даже не надеюсь на это. Моя мать умерла, когда я был еще ребенком, а
поэтому она запечатлелась в моей памяти только как прекрасный сон. Но для моего отца моя
мать никогда не умирала. С годами она становилась и для меня все более живой. В наших
путешествиях мы говорили о ней, как будто она ожидала нас дома и должна была встретить
нас, когда мы вернемся. Мой отец никогда не мог надолго оставить то место, где она была
погребена. Он называл «домом» эту маленькую котловину у подножия гор, где летом шумит
водопад, где птицы и цветы составляют общество усопшей. Она лежала среди дикой природы,
которую она так любила. Там, около большой горы, стояла хижина, маленькая хижина, в
которой я родился. В ней полно было всяких изделий моей матери, и все это осталось
нетронутым со дня ее смерти. Там мой отец любил смеяться и петь; у него был звучный голос,
который мог докатиться до середины горы. Когда я подрос, меня порой охватывал смутный
ужас — до того живой казалась отцу моя покойная мать, когда он был в этом доме. Вы,
кажется, испугались, мисс Стэндиш? Вам это представляется чем-то сверхъестественным? Но
это правда. Такая правда, что я часто лежал по ночам без сна и думал и страстно желал, чтобы
этого не было.

Подружка

Блог НЕкоренной москвички

У последней границы

Новости

Мои любимые книги: